Жизнь в рассрочку - Андрей Ротнов

– Да нет! – ответил Стас. – Был у приятеля, ну и засиделись, а тут вспомнил, что у подруги день рождения, приглашён как раз к этому времени. Так что, если не приду, подруга рассердится. Стас врал, нисколько не смущаясь и не краснея. Водитель сказал: «Намёк понял». Прибавил газу. Через несколько минут подъезжали к центру города.

– Куда ехать? – спросил шофёр.

Стас ещё плохо знал городок и назвал первую, слышанную от знакомых улицу и номер, написанный на увиденном доме.

– Э… брат, так мы уже проехали эту улицу, – сказал таксист, – подожди, доеду до перекрёстка, развернемся, и я мигом тебя домчу.

Стас от неожиданности того, что сделал оплошность, больше покраснел и покрылся испариной, стало не по себе, и на спине, под одеждой, защекотало. Таксист, занятый дорогой, не обращал на Стаса внимания. Доехав до перекрёстка, заранее перестроившись в левый ряд, он подождал, когда загорится зелёный сигнал светофора, тронулся и, пропустив встречные машины, развернулся и поехал к той улице, какую назвал клиент.

– Налево-направо? – спросил шофер, подъезжая к другому перекрёстку.

– Направо.

Таксист, снизив скорость, повернул направо, без умолку болтая о всякой всячине. Стас его не слушал, занятый своими мыслями. Почему-то вспомнился дом, родители, школа, и захотелось вернуться в детство, туда, откуда он недавно ушёл, и теперь уже навсегда. Проехав несколько кварталов с высотными домами, с вывесками магазинов, не таких, как на окраине, где он сейчас жил, увидев через дорогу небольшой скверик, Стас обратился к шофёру:

– Остановите машину.

– Таксист беспрекословно повиновался. Достав из кармана одну купюру, Стас рассчитался с водителем и, получив сдачу, вышел из машины. Делая вид, что торопится, Стас пошёл к дому напротив сквера и, дождавшись, когда машина скроется из вида, направился в сквер.

Глава вторая

Дым висел коромыслом. В сильно накуренной комнате, за круглым столом, стоявшим по- середине, сидели двое. Один из них «Боб» – Фёдор Бобыкин, другой – «Чугун» – Вадим Чугунов. Сидели молча, прищуривая полупьяные глаза, и только изредка кто-нибудь говорил: «Ходи». Они играли в карты. Стол заставлен бутылками с водкой, вином и разнообразной закуской: тарелки, блюдечки и салатницы с всякими яствами. На полу валялись окурки и пустые бутылки. Вадим – мужчина лет сорока, с лицом правильной формы. С выпиравшим вперёд подбородком, обросшим вчерашней щетиной; нос картошкой, расплюснутый у переносья, как у боксёра; густые, черные, как и волосы, брови, мутные серые глаза. Губы, немного распухшие, при удачном ходе вытягивались в ухмылке. Одет в брюки и майку. На открытых участках тела красовались тюремные наколки. Большая комната казалась пустой: мебели было мало. Большое окно и балконная дверь наполовину закрыты шторой, другая половина задёрнута тюлевой гардиной. В углу, на тумбочке с книгами, стоял телевизор, на нём – видеоплеер. На глухой части стены висел ворсистый ковёр с развешенными фотографиями в рамках, между ними – стенные часы с красной секундной стрелкой. Противоположная, оклеенная обоями стена, была голой. Из комнаты дверь вела в прихожую. Между дверью и стеной с ковром – ниша, прикрытая жёлтой с крупными красными цветами занавеской. Там стоял разложенный диван-кровать. Открылась входная дверь, вошёл мужчина лет пятидесяти и прошёл в комнату. В чёрном кожаном, не застёгнутом плаще и фетровой шляпе. Под плащом – тёмно-синий в полоску костюм, тёмная сорочка с серебристым галстуком. На ногах – чёрные лакированные остроносые туфли не по погоде. Взгляд карих глаз жёсткий, нос с горбинкой, чисто выбритый подбородок. Пальцы рук унизаны наколками и перстнями. Голос басовит. Это Борис Григорьевич Стапин; по схожести фамилии и манерой иногда говорить с кавказским акцентом и приветствовать по-грузински имел прозвище «Сталин». Внешне похож на кавказца, но русский, может с небольшой примесью кавказской крови.

– Ва-ах, дарагие! Гамар джоба, генацвале! Зрение меня не обманывает – хорошо вчера повеселились, – сказал Стапин, пододвигая ногой стул к столу, не вынимая рук из карманов.

– А чё, мы в натуре, мал-мал, расслабились, – заплетавшимися языками отвечали сидящие Чугун и Боб. – Хорош, братва, блибурдет разводить, – Стапин без приглашения сел, налил вина в фужер, выпил одним глотком, – у меня до вас касаемо дело.

– Не блибурдет, а бардельеро, – попытался поправить Боб.

– Пасть закрой! Это у Шукшина в «Калине красной» бардельеро, а у меня пусть будет так! В нашем улусе обнесли залётного фраера. Он кричит: на минутку забежал к тёлке, а вышел – дверь «Мерса» расхлебянина, пикалка не бачит. Тачку пощипали конкретно, утягли «авоську», а там «ловов» немеряно, аж десять косых зеленью. Но главное для него – бумажки – крутые бумажки! Чугун встрепенулся, пытаясь протрезветь. А Боб, кряхтя, встал и, пошатываясь, направился за занавеску, где спал, укрывшись простынёй, Ломакин. Рядом спала девушка.

– Подъём! Сеньор Ловелас! – толкнул в бок Ломакина Боб.

– У-у-у, – промычал Ломакин, – пошёл ты…

– Лом! Хорош нежится! – прохрипел Боб, – будем капусту рубить. Время – деньги, а у нас ни того, ни другого – всё пропили. Лом открыл глаза и приподнялся на локте. – Чё, горит что ли? – но, увидев Стапина, осёкся.

– Закрой пасть! – пробасил Стапин, наливая одной рукой вино в фужер, а другой, пытаясь вилкой поймать единственный оставшийся гриб в салатнице. – Подъём… подъём, – уже снисходительней сказал Стапин и опять одним глотком выпил вино, закусил наконец-то пойманным грибом. Лом вскочил и, стыдясь своей наготы, завернулся в простыню, стаскивая её с девушки. Общему вниманию предстало зрелище с округлыми пышными формами. Девушка спала, раскинувшись, как ребёнок. – Короче, – сказал Стапин, – в авоське десять косых, дядька платит ещё столько же и те тоже будут наши, но при условии: мы находим того ухаря, что обнёс. – Бр-р-р, – встряхнулся Лом, отгоняя последний сон и натягивая на себя трусы, тельняшку и джинсы. Все остальные молчали, соображая и переваривая сказанное. Лом, одевшись, подошёл к столу, налил стакан водки, одним махом выпил, закусил солёным огурцом. – Вы больно-то не расслабляйтесь, – предостерегающе сказал Стапин, – дело-то предстоит серьёзное. Думаю, бомбил поц-профи, а не гастролёр. И к тому же из нашего улуса. Стапин расхаживал по комнате, топча окурки и несильно пиная тару, чтобы она перекатывалась. Доставляя себе этим удовольствие. – Волыны не берите, – доставая сигареты, сказал Стапин, – и чтоб без шухера. – За какое время раскрутить эту байду? – спросил Боб, услужливо поднося зажигалку. – Чем быстрее, тем лучше, – ответил Стапин, выпуская из ноздрей дым, послезавтра он ко мне заедет и скинет капусту, авансом, на текущие расходы. Чтобы мы не канителились, а крутились быстрее. Чугун вышел из комнаты, Лом начал ходить туда-сюда. Боб сидел, закрыв глаза, будто думая, но на самом деле дремал. Лом был здоровее и выше всех, широкоплеч и с накаченными, как у культуриста, мускулами. Светлые короткие волосы, огромный лоб, про который говорят: только поросят бить. Живые серо- голубые глаза, светлые, очень редкие, брови, сросшиеся над переносьем. Прямой, как выточенный, нос, узенькие усики, подбородок с ямочкой и узкие губы. На плече – татуировка с эмблемой ВДВ. – Мы должны порадовать фраера хоть какими-то бирюльками-результатами, – сказал Стапин, налил снова себе вина и выпил, – Он человек серьёзный, за него могут поручиться там, – и он указал на потолок. Прежде чем уйти, он ещё как бы в наставление добавил: – Наводите движняки и всё будет хоп! Оставшиеся призадумались. Вошёл Чугун и, придя к дивану; ущипнул спящую девушку, легонько шлёпнул ладонью по ягодице.

– Вставай, страна – труба зовёт, – засмеялся своей шутке Чугун. Девушка проснулась и, увидев, что перед всеми обнажена, покраснела лицом и потянулась за халатом, висевшим на гладильной доске у стены.

– Что пялитесь? Страдальцы! Гляделки сломаете, – сказала девушка ещё сонным голосом и, накинув халат, зашлёпала босыми ногами по полу, бубня при этом, – насвинячили, паразиты, как на базаре. Убирай потом после вас. Хоть бы не харкали на пол, не свинюшник же. Лом, Чугун и Боб засмеялись.

– С чего начнём? – первым прервал смех Лом.

– Ты, Лом, вызывай Руля, – попытался руководить действиями Чугунов, как старший по возрасту, – прошвырнись с ним до авторитетов, к самому, может он чего раскачает. А ты, Боб, пообщайся с местной шпаной. А я до Болта.

– Добро, – нехотя согласился Боб.

– А мне надо ещё домой заскочить – матушку попроведать, – выдал Лом, – с этими пьянками и дом забудешь.

– Ладно, ладно, – не возражал Чугун, – созвонимся и встретимся у тебя. Девушка – хозяйка квартиры – молча смотрела, пока мужчины совещались, и потягивала кофе, она пока не при делах и никуда не собиралась; ей ещё предстояла уборка квартиры после вавилонского столпотворения. Боб и Чугун вышли на лестничную площадку, Лом выходил последним. На пороге девушка его задержала.